Обзорам[L]vinyawende[/L] <a href="http://vinyawende.diary.ru/p197516873.htm">выкладывает </a> фанфик "Время уходить", джен, PG-13, НМП из нолдор, мудрый вастак, НМП из нандор

Давно мне хотелось написать что-нибудь о человеческой мудрости, а то все эльфы да эльфы))) И о вастаках из племени Бора тоже хотелось. Но как-то я даже не ожидала, что это будет один и тот же текст. В общем, странная вещица.

Название: Время уходить
Автор: vinyawende
Категория: джен
Герои: НМП из нолдор, мудрый вастак, НМП из нандор
Рейтинг: PG-13 (12+)
Жанр: драма
Размер: мини, 1511 слов
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Лагорлин, нолдо из верных Карантира, никогда не был особенно высокого мнения о людях, а "вастак" после Пятой битвы для него то же самое, что "предатель". Но, быть может, ему еще суждено изменить свое мнение.
Предупреждение: смерть персонажа.

читать дальше472 год Первой Эпохи, Белерианд

Лагорлин знал, что умрет. С такими ранами не выживают. Не без помощи целителя уж точно. Но, по крайней мере, он умрет свободным. Не услышит, как за его спиной захлопнутся Черные Врата Ангбанда, не станет рабом под плетью в тамошних рудниках. А участь это была близка, ужасно близка, когда его, раненого, захватили в плен и с другими такими же несчастными погнали к крепости Врага.
Все же Лагорлину удалось выбрать момент и бежать. Во время побега он и получил еще одну, последнюю свою рану. И орки, пожалуй, могли бы его догнать, но не стали возиться, у них все еще оставалась крупная партия рабов, одним больше или меньше, не имело значения.
Лагорлин брел без дороги, по землям более темным и безжизненным, чем когда-либо прежде. Ему казалось, что он идет очень долго, неимоверно долго. Хотя, на самом деле, сил его хватило только на несколько часов пути. Когда уже не мог идти, он пополз, сам не зная куда и зачем, и чья воля гонит его вперед.
Наконец, он совсем обессилел.
–Хорошо бы, никто не начал глодать мои кости, пока я еще жив, – пробормотал эльда напоследок и провалился в черное забытье.
Потом он почувствовал воду. Воду на лице, на губах. Вода, не очень чистая, но прохладная вода проникла в воспаленное жаждой горло. Хотя нет, это была не просто вода, к ней явно примешивался вкус каких-то трав. Лагорлин был слишком слаб, чтобы пытаться понять, каких именно, и слишком хотел пить, чтобы протестовать.
Должно быть, в питье было добавлено снадобье, ослабляющее боль, или сонное, а скорее, то и другое вместе, потому что вскоре Лагорлин крепко и, видимо, надолго уснул, и это принесло ему поистине большую пользу. Мысли его прояснились, хотя сил открыть глаза по-прежнему не было. Он понял, что лежит не на земле, а на чем-то более теплом и мягком и пахнущем овечьей шерстью. Впрочем, запах овечьей шерсти окружал его со всех сторон, а еще запахи трав, из которых терпкая полынь перебивала все другие, и запах кислого молока.
Этот последний запах неожиданно приблизился, ударил в ноздри. Кто-то поддержал Лагорлина за плечи, прижал к губам кожаный мешок, и кислое молоко потекло ему в рот. Запах и, тем более, вкус живо напомнили Лагорлину о людях, которые пили скисшее молоко кобылиц. О предателях вастаках. Лагорлин дернулся, стремясь вырваться, но сил у него не было, и ничего не вышло.
– Тише, тише, – произнес голос, сухой и словно надтреснутый. Голос старого смертного. – Пей, тебе надо, надо пить.
Выговор был резкий, неприятный для слуха эльфа. Тот самый выговор.
Лагорлин открыл глаза и увидел прямо над собой ненавистное вастачье лицо. Мелькнула мысль о нападении и пропала. Ни сил, ни оружия. Что за судьба, сгинуть в руках этих подлых тварей!
– Не бойся, огненноглазый. Здесь тебе не причинят вреда. Не к позорным псам Ульфанга, а к волкам Бора попал ты.
Лагорлин отвернулся, он не хотел говорить и не хотел, чтобы человек видел его лицо.
– А, я забыл, – продолжал вастак. – Ваше племя не любит волков. Между тем они сильны и отважны, преданны своей стае и свободу ценят превыше жизни. Пей, огненноглазый, после ранений такое питье особенно полезно.
Человек заставил Лагорлин повернуть голову и снова приложил бурдюк к его губам. На этот раз Лагорлин не пробовал сопротивляться, желая только, чтобы его поскорее оставили в покое. Но потом все же не удержался, заговорил с этим странным вастаком, который не весть зачем не дал ему умереть.
– А ты сам-то не боишься меня, огненоглазого, – после этого слова Лагорлин усмехнулся и продолжал: – Демона?
Слова давались с трудом, и боль в ранах от них как будто еще усилилась.
– Нет, – ответил вастак. – Я слишком стар, чтобы бояться. И давно верю только тому, что вижу.
– И что ты видишь? – полюбопытствовал Лагорлин.
– Мальчишку, – спокойно сказал вастак.
Лагорлин невольно рассмеялся. И тут же задохнулся от боли, пожалуй, этот смех мог бы стоить ему жизни.
– Ну что ж ты так, – вздохнул человек, и снова принялся поить Лагорлина, на этот раз травяным настоем.
Вскоре боль немного отступила.
– Я жил до Солнца и Луны, – сказал тогда Лагорлин.
Но на вастака это не произвело особого впечатления.
– Мне девяносто пятый год, – сказал он. – Ты долго еще не станешь настолько стар. Я давно разучился бояться и дорожить своей жизнью, как когда-то в молодости, я многое узнал и понял, и меня покинуло любопытство, что заставляет мир казаться интересней, и любовь, что делает его прекрасным, даже ненависти, которая помогает цепляться за жизнь, когда не остается ничего лучше, я теперь не умею испытывать. Настало время уходить. Совсем скоро я усну и не проснусь больше. И может быть, тогда увижу то, что опять сделает мою душу молодой и живой, как прежде. Или больше, чем прежде. Кто знает, вдруг я даже увижу Того, о котором вы так много рассказывали людям, пришедшим сюда раньше нас, и так мало – нам.
Лагорлин не мог взять в толк, о чем говорит вастак. От настойки или от слабости его опять тянуло на Дорогу Грез. Мысли двигались ужасающе медленно. Рассказывали? Много? Мало? О чем рассказывали? Кому? Когда? Лагорлин старался понять все это, но у него не выходило. И уже когда он почти поддался сну, вдруг настал миг удивительной ясности.
Ведь и в самом деле, аданам, поселившимся на юге и в Хитлуме, тамошние нолдор пересказывали древние предания об Илуватаре. А с вастаками делились по большей части воинским мастерством. Время для легенд было уж больно неподходящим да и место тоже.
– Прости, – прошептал Лагорлин, прежде чем окончательно заснуть.
Потянулись дни исцеления. Лагорлин и Чанбад – так звали старого вастака – говорили мало. В основном, вастак пересказывал эльфу слухи о том, что творится в округе. Но вот тело Лагорлина. окрепло достаточно, чтобы он мог вновь пуститься в дорогу. И он сказал:
– Еще раз благодарю тебя за все, Чанбад. Мне нечего подарить тебе на прощание, но, может, я могу сделать для тебя что-нибудь прямо сейчас?
– Да, – ответил человек. – Если тебе не трудно, огненноглазый, побудь со мной, пока я не засну. Мне не хотелось бы быть одному в такой момент.
При этой просьбе глаза Лагорлина расширились от удивления, но когда он понял, о каком сне говорит старик, то они расширились даже еще больше.
– Ты собираешься...уснуть... прямо сейчас? – спросил Лагорлин.
– Да, – спокойно сказал старик. – Я почувствовал, что пора, еще много дней назад. Но тогда я нашел тебя. И ты занял мою постель, – он усмехнулся, но тут же снова стал серьезным. – Теперь время точно настало.
– Но почему я? – удивился Лагорлин. – Разве у тебя нет родных, друзей из твоего народа?
– Родные и друзья давно опередили меня на этом пути, – ответил человек. – А если мои ученики и прочие из моего народа прознают, что творится, то скажут: "Не уходи, Чанбад! Останься с нами! Как мы без тебя! Ты самый опытный и искусный лекарь! Мы так привыкли к тебе, словно ты был всегда! Нет, не уходи!" Они станут плакать, потом разозлятся и примутся ругать меня, а потом снова заплачут. Не хочу. У меня мочи нет выдержать это. Так ты останешься?
– Да, – решил Лагорлин. – Останусь.
– Хорошо, – улыбнулся Чанбад.
Тут же он лег на постель, которую все эти дни занимал Лагорлин, и закрыл глаза.
Лагорлин сел на пол рядом с ним, и сидел до тех пор, пока грудь старика не перестала едва заметно вздыматься.
– Счастливой дороги тебе, Чанбад, куда бы ты ни шел, – сказал он тогда и в предрассветном сумраке тихо покинул кочевье народа Бора.

Эпилог

1702 год Второй Эпохи, Имладрис

– Ты отправляешься в Серые Гавани? – недоверчиво переспросил Даэрлас.
– Да, – подтвердил Лагорлин. Он хотел бы избежать этого разговора, но от молодого настырного нандо было не так-то легко ускользнуть. Да и не мог он, по совести, покинуть своего последнего ученика, не предупредив его и не попрощавшись.
– Но почему сейчас? – поразился Даэрлас. – Ведь война окончена. Я знаю, тебя печалит, что нет больше твоего Эрегиона. Но посмотри на Имладрис, день за днем он наполняется жизнью, становится все краше. Ты мог бы еще быть счастлив здесь.
– Нет, – покачал головой старший эльда. – Я забыл, что значит чувствовать себя счастливым, даже горе мое давно притупилось. Все чувства поблекли. Я сделался теперь слишком спокоен, чтобы жить. Этого тягостного спокойствия мне не сбросить здесь, в Смертных Землях. Быть может дома, в краю моей юности, дух мой обретет новые силы, и мир не будет мне в тягость, и я не буду в тягость миру.
– Я не понимаю тебя, – с горечью признался Даэрлас и добавил просительно: – Пожалуйста, не уходи. Без тебя этот мир не будет прежним.
– Прости, я не могу остаться, – сказал Лагорлин со вздохом.
В глазах Даэрласа заблестели слезы, он отвернулся и зажмурился на мгновение, удерживая их. Потом снова посмотрел на Лагорлина, и на этот раз во взгляде его сверкнул гнев.
– Как ты можешь быть таким слабым! Как можешь взять и просто сдаться! – крикнул он.
Лагорлин в ответ лишь грустно улыбнулся и прошептал:
– Да, все так, как он меня и предупреждал.
– Кто – он? – озадаченно спросил Даэрлас.
– Один человек очень давно рассказал мне, что прощаться с учениками – тяжелое занятие, – объяснил Лагорлин. – Он говорил мне и о других вещах, но в то время я мало понимал его, не больше, чем ты понимаешь меня сейчас. Я был тогда еще слишком молод. А теперь я чувствую себя слишком старым, словно прожил не одно, а целых два столетия по счету смертных Первой Эпохи. Не думаю, что я могу выдержать это намного дольше.
– Тогда можно хоть проводить тебя до Митлонда? – спросил Даэрлас.
– Я буду рад, – чистосердечно ответил Лагорлин. – Такое путешествие нелегко предпринимать в одиночку.