В сообществе Драббл-Фест в Арде закрылся Тринадцатый Круг, и я наконец могу выложить здесь свой текст оттуда! Ура!
Фик написан по заявке: "Т13-36. После смерти Мириэль Финвэ тоже отправляется в Мандос. Феанор остается на попечении... Чьем? Детство, отрочество принца, мысли о родителях и их выборе."
Как только я увидела заявку, мне сразу пришел в голову этот вариант. Потом текст написался очень быстро, и он мне до сих пор нравится, несмотря на то, что в нем я практически погубила Второй и Третий Дома Финвионов, к которым вообще-то очень хорошо отношусь. Хотя нет, их погубили все-таки условия заявки, без Финвэ все равно ничего не вышло бы
Название: Нолофинвэ Феанаро
Автор: vinyawende
Категория: джен
Персонажи: Феанаро, Индис, Ингвэ, Финвэ, Мириэль (за кадром)
Рейтинг: PG(6+)
Жанр: драма, АУ
Размер: мини, 1209 слов
Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает.
Размещение: только авторское. То есть автор сам разместит текст везде, где посчитает нужным.
Саммари: Фик написан на Драббл фест в Арде, по заявке: После смерти Мириэль Финвэ тоже отправляется в Мандос. Феанор остается на попечении... Чьем? Детство, отрочество принца, мысли о родителях и их выборе.
читать дальше– А как же твой сын? – растерянно спросил Ингвэ. Растерянность его нарастала на протяжении всего этого разговора, и теперь приняла такие размеры, что уж нечего было и пытаться скрыть ее.
– Я не могу разлучиться с ней. Не могу, – с мрачной обреченностью повторил Финвэ, потом до его затуманенного горем рассудка дошло, о чем спрашивает собеседник. Лицо исказилось болью. – Бедный мой мальчик! Я не в силах заботиться о нем. А кто сделает это? Не знаю. Если бы здесь был друг мой Эльвэ, я попросил бы его, но он давно уже сгинул, неведомо где. А тебе оставляю я свой народ и о большем просить не вправе. Но, молю, придумай что-нибудь, ты мудр, намного более мудр, чем я. Ты сумеешь.
Финвэ действительно смотрел на Ингвэ с мольбой и надеждой, и Ингвэ требовалась вся его воля, чтобы не отвести взгляда. Он вовсе не чувствовал себя сейчас ни мудрым, ни сильным. Но Финвэ, чья душа без того истерзана страданием, не нужно было об этом знать.
– Народ твой свободен сам выбирать себе правителя. Но говорю тебе, не захотят они иного короля, кроме тебя, – сказал он Финвэ, надеясь, все же поколебать его решимость. Они, кажется, шли по кругу: народ-сын-народ... и обречены были придти все к тому же: к жене Финвэ, прекрасной и нежной Мириэли. К той, что умерла.
– Значит, когда-нибудь я вернусь к ним вместе с Мириэль, или же они переменят свое мнение, и я не буду на них в обиде, – ответил Финвэ. – А маленький Финвэ, надеюсь, сможет понять меня, когда подрастет. Позаботься о нем, Ингвэ.
***
Дух Финвэ отправился в Чертоги Мандоса, а по-прежнему растерянный и опечаленный Ингвэ остался в Тирионе с еще более растерянными и опечаленными нолдор и с крохотным мальчиком, у которого не было теперь ни матери, ни отца.
Сначала лучшим решением казалось отдать Финвэ Феанаро на воспитание родителям Мириэли, но смерть единственной дочери так подкосила их, что они, скорее, сами нуждались в заботе, чем могли заботиться о ком-нибудь. Других родственников у Мириэли не было, у Финвэ же не было никого вовсе: ни брата, ни сестры, как некоторым другим Пробужденным, не дал ему Илуватар.
Нолдор жалели маленького сироту, сына своего возлюбленного короля, но взять его к себе никто не решался. Между тем, времени на раздумья не оставалось. Дом нужен был мальчику уже сейчас, немедленно. Он чувствовал свое одиночество, и, хоть не был в силах понять, что за горе постигло его, переживал невероятно остро.
И тогда Ингвэ принял решение взять Финвэ, сына Финвэ, в свою семью и растить как своего собственного, пока родители его не покинут Чертоги Ожидания. Или пока он не станет взрослым.
Так Финвэ Феанаро оказался в доме Ингвэ, короля ваниар. И все: сам Ингвэ, его жена и их единственный пока сын приняли мальчика, как родного. Но больше других полюбила его Индис, сестра короля. Незамужняя и бездетная она подарила этому ребенку, который плакал так горько, а смотрел так ясно, всю нерастраченную нежность своего сердца.
И маленький Финвэ ответил ей тем же, и ее однажды назвал он матерью и продолжал называть так, даже когда подрос достаточно, чтобы узнать правду о своих родителях.
Одно время Индис старалась мягко отучить его от этой привычки, напоминала о настоящей его матери и отце, но мальчик упрямо твердил "мама, мама, мама", и новые разговоры в лучшем случае не приводили ни к чему, в худшем – заканчивались криками и слезами.
– Неправда! Неправда, что они любят меня! Иначе давно бы вернулись.
– Они очень хотят вернуться, но не могут, – возразила Индис со всей убежденностью, на какую только была способна. Последний раз, когда она спрашивала, владыка Мандос сказал ей, что Мириэль по-прежнему уверена, что нет для нее исцеления в Амане, а Финвэ – что никуда не пойдет без супруги.
– Так не бывает!
– К несчастью, бывает, мой дорогой. Твоя мама тяжело заболела и пока не может поправиться, хотя твой папа очень старается помочь ей. Но они делают все, что могут. И владыка Мандос тоже. Когда-нибудь они снова будут с тобой.
– Снова. Как будто они были со мной раньше.
– Были, конечно, были. Еще когда ты не родился, они уже любили тебя. Твоя мама любит тебя так сильно...
– Что не хочет выходить из Чертогов Ожидания вообще никогда! – перебил ее Финвэ.
– Нет! – воскликнула Индис. – Почему ты так думаешь? – она не представляла, кто мог сказать мальчику такое.
– Мам, да полгорода говорит об этом, – ответил он, глядя на нее почти с жалостью, и вдруг показался Индис совсем взрослым, так что она даже испугалась. Впрочем, наваждение быстро пропало.
Пока она раздумывала, что ей теперь следует сказать, он продолжал:
– А мне уже давно все равно, что они там собираются делать! У меня есть ты, и больше мне никто не нужен. Ты бы меня никогда не бросила, скажи?
Сердце Индис кричало: "Никогда!", но уста оставались закрытыми. Она не могла поступить так с Финвэ да и с его женой тоже, хотя бы потому, что та родила такого прекрасного сына.
– Скажи! – повторил Финвэ уже требовательно.
Она продолжала молчать. Его взгляд жег, как огонь. Потом он сорвался с места и выбежал из комнаты.
Индис без сил упала в кресло и заплакала. Кровь из прокушенной губы текла по подбородку и капала на белый шелк платья.
В коридоре послышались торопливые приближающиеся шаги, дверь распахнулась, и на пороге снова возник Финвэ.
– А я сам знаю, что никогда! – крикнул он с вызовом. – Мама! Мамочка! Ну, не плачь!
С тех пор они больше не говорили об этом.
***
Шли годы, Финвэ Финвион превратился из мальчика в юношу, а из юноши в молодого мужчину. Был он прекрасен лицом и видом, ловок и искусен в любой работе, умен и красноречив. А поскольку очень любил свою названную мать и во всем, в чем только возможно, старался походить на нее, с годами характер его, от природы горячий и порывистый, сделался куда более рассудителен и спокоен. И жители Тириона с восхищением и любовью называли его Куруфинвэ, искусным, и Нолофинвэ, мудрым. С равной любезностью откликался он на эти имена, но со временем все заметили, что второе из них милее ему (и это было правдой, потому что так любила называть его Индис).
И вот, настал день, когда нолдор, которые, как и предсказывал Ингвэ, не желали себе другого короля после ухода Финвэ, сказали, что ныне хотят видеть своим королем Нолофинвэ Феанаро.
– Что мне сказать им, мама? – судя по виду молодого принца, долгие раздумья не пошли ему на пользу.
– Что захочешь, – ответила Индис.
– Ты прямо как Нерданель, – усмехнулся Нолофинвэ. – Она тоже говорит, что примет любое мое решение и с равной охотой станет женой короля, кузнеца или мастера знаний, или кого угодно, лишь бы только это был я.
– Правильно, – улыбнулась Индис. – Потому что мы обе любим тебя и хотим, чтобы ты был счастлив.
– А брат твой Ингвэ счастлив, что он король? – спросил Нолофинвэ.
– Ингвэ счастлив, что народ его благополучен и что сам он может сделать для благополучия своего народа все, что в его силах.
– И будет еще больше счастлив, когда нолдор обзаведутся, наконец, собственным королем, а он сможет перебраться из Тириона поближе к свету своих любимых Древ, как сделал уже почти весь его народ, – продолжил Нолофинвэ с улыбкой.
– Может быть, – согласилась Индис, тоже улыбаясь.– Но сейчас это не важно. Важно, что говорит тебе твое сердце о тебе и о твоем будущем, и о будущем народа, который любит тебя и который ты, я знаю, тоже любишь.
***
Главная площадь Тириона была подобна морю, живому морю, которое, волнуясь и ликуя, кричало:
– Слава Нолофинвэ! Слава королю нолдор! Слава королю Нолофинвэ!
– Слава Нолофинвэ! Слава! – кричала вместе со всеми Индис, и глаза ее сияли любовью и материнской гордостью.